Статьи о Кобрине: 1917 - 1941

Обжигающее дыхание надвигающегося военного урагана мир почувствовал задолго до начала Второй мировой войны.Окрыленный рядом политических успехов, Гитлер уже в начале 1939 г. полностью оккупировал Чехословакию и предъявил Польше ультимативное требование дать согласие на проведение через так называемый Данцигский коридор экстерриториальной автострады, долженствующей соединять непосредственно Германию с Восточной Пруссией, которую отделяла эта польская территория. Со стороны Польши последовал категорический отказ, вследствие чего отношения между двумя соседями резко ухудшились.

Мобилизация

В ответ на немецкие притязания в марте-апреле в воеводствах Кресов всходних была проведена в широких масштабах мобилизация запасных. Тысячи жителей Кобринщины надели военные мундиры. До состава военного времени пополнился 83 пехотный полк, стоящий в Кобрине, и тотчас направлен на западную границу. Польские власти не без основания считали «кресовяков» более надежными на западе, нежели на востоке.

Страну ощутимо залихорадило. Потянулся ряд месяцев томительного нервного напряжения, выжидания чего-то решающего. Средства массовой информации все активнее накаляли обстановку резкими выступлениями против гитлеризма, тогда как до этого они тщательно избегали критиковать даже самые отвратительные черты фашистского режима. В пограничной зоне вызывающе наглела хорошо организованная гитлеровская «пятая колонна», все учащались акты диверсий и прямых нападений.

Приезжающие на кратковременную побывку домой мобилизованные сообщали непонятные вещи. Тогда как с немецкой стороны демонстративно велись обширные фортификационные работы, с польской стороны границы ничего подобного не наблюдалось. Как убеждали некоторые ретивые ура-патриоты, «пусть немцы укрепляются – они нас боятся, тогда как мы промаршируем прямехонько на Берлин, до которого не так уж далеко...»

В действительности все обстояло несравненно проще: для устройства оборонных сооружений, хотя бы самых примитивных окопов на частновладельческих землях, необходимо было возместить владельцам стоимость уничтожаемых посевов. На это, естественно, требовались денежные затраты, чего не могла себе позволить хронически пустовавшая казна. Некоторые из приезжающих с границы с оглядкой рассказывали, что нервы у солдат были напряжены до предела, и если бы не то обстоятельство, что войска предусмотрительно держали на некотором расстоянии от границы, то война давно могла бы вспыхнуть самопроизвольно; совершенно неожиданно для политиков и военного командования. В очередной праздник моря наследовавший принадлежавшую Пилсудскому власть маршал Рыдз-Смиглы, верховный главнокомандующий, в своей речи в Гдыни самонадеянно пообещал «не отдать даже пуговицы с платья Наияснейшей Речи Посполитой».

Ситуация в Кобрине

Тем временем на драматическом фоне большой политики на Кобринщине происходили полностью дисгармонирующие с переживаемым историческим моментом анекдотические события, заставившие население забыть обо всем ином.

По-видимому, с целью отвлечь жителей от тревожных размышлений администрация огласила постановление, согласно которому под угрозой больших штрафов домовладельцам предписывалось срочно сооружать уборные, где таковые отсутствовали, а также белить их известью, белить дымовые трубы, заборы и даже плетни. (Чтобы немецким самолетам было легко ориентироваться, по определению «злых языков»). Поднялась невообразимая суматоха, граничащая с паникой, заставившая забыть об иных, более крупномасштабных событиях. Мизерные запасы извести на складах быстро исчерпались. Полиция неистовствовала, подгоняя людей, и те заметались в поисках выхода. При сообщении о предстоящем прибытии новой партии извести длинные обозы крестьянских подвод дежурили на вокзале сутками. Разошелся слух о самоубийстве некоего мужика, ошалевшего от этого безумного мероприятия.

Обратил на себя внимание горожан еще один загадочный факт. Резиденция пана старосты на Первомайской улице была обнесена высоким глухим забором. И вдруг последовало распоряжение переделать этот сплошной забор в щелевой. Народная молва многозначительно уверяла, что сделано это из опасения скопления у плотного ограждения вражеских боевых газов…

Начало Второй мировой

…Туманным рассветом 1 сентября по безмятежно спящему Кобрину гитлеровской «люфтваффой» был нанесен первый бомбовой удар, смертельным пунктиром пронесшийся с запада на восток по южной окраине города. Среди мирного населения оказались жертвы. Разведывательные налеты чернокрестых самолетов в дальнейшем продолжались. И лишь единственный раз в небе появился самолетик с бело-красными опознавательными знаками.

Уже из первых официальных сообщений можно было почувствовать, насколько неблагоприятно разворачивались события на фронтах. О тяжелых оборонительных боях говорилось в самых общих выражениях: назывались направления, отсутствовали конкретные города. Более точные сведения населению удавалось почерпнуть только из передач заграничных радиостанций. (Попутно отмечу, что в использовании радиослушателей имелось крайне незначительное количество ламповых приемников, стоимость которых равнялась цене нескольких коров. Так, в Полесском воеводстве на тысячу жителей приходилось всего семь приемников. Владельцами их были состоятельные, то есть «лояльные», с точки зрения властей, граждане, поэтому до самого конца молниеносной войны приемники не были конфискованы). Для поднятия духа слушателей варшавский радиоцентр помимо пропаганды до самого последнего дня передавал бравурные марши да разухабистые эстрадные шлягеры.

Когда после начала военных действий была объявлена всеобщая мобилизация, многие кобринчане отправились в соседний Брест. Там их продержали несколько дней, а затем сконфуженно предложили разъехаться по домам, строго-настрого запретив сообщать, что на мобилизационных складах не оказалось ни оружия, ни обмундирования.

Предчувствие беды

Уже очень скоро с запада начали прибывать многочисленные беженцы, стремящиеся в спасительные, по их представлению, непроходимые пинские топи, куда со своей тяжелой техникой немцы наверняка не рискнут сунуться. Изможденные, растерянные, с ног до головы запыленные люди брели то в одиночку с тяжелыми рюкзаками за спиной, то ехали на велосипедах и подводах, везли убогий скарб и детвору на ручных двуколках. Расфуфыренные дамочки с ручными собачонками, спасающиеся на легковушках, не обращали внимания на происходившее на обочинах. Рассказы заочных свидетелей о зверствах фашистов сеяли панику и нагоняли страх на слушателей. К счастью, осень стояла сухая, с жаркими днями и отсутствием росы по ночам.

Здесь уместно рассказать об одном достаточно характерном для того времени эпизоде. В битком набитом автобусе в Кобрин прибыла группа чиновников Варшавского староства. На ночлег беженцев разместили по квартирам местных служащих, автобус же оставили в охраняемом дворе местного старосты. Когда же утром гости собрались для продолжения своего скорбного пути, автобуса на месте не оказалось. Как потом выяснилось, вконец потерявшее голову кобринское начальство, у которого отсутствовал столь удобный вид транспорта, не удержалось от соблазна и похитило автобус гостей для собственного бегства «на всхуд».

С фронтов поступали самые противоречивые слухи, назывались все более близкие города. В народе ширилась паника, рассказывали о появлении поблизости немецких разведывательных танков. Грамотеи с холодеющим сердцем прикидывали по карте, до чего же чертовски близко расположена южная граница зловещей Восточной Пруссии – прямо-таки рукой подать…

А о полной растерянности и дезорганизации властей свидетельствует хотя бы такой факт. В конце второй недели войны на окраинной улице в дома, где были мужчины, стучала полиция, требующая захватить лопату и присоединиться к уже собранной группе соседей. Вконец на этот раз присмиревшая «влада» вежливо просила соблюдать полную тишину, причем сами полицейские пользовались притемненными фонариками. Всех повели к железнодорожному мосту. Хотя ничего не было сказано, собравшиеся поняли, что предстоит минирование моста. Полицейские нервничали, проклиная всех и вся, однако ожидаемая взрывчатка так и не была доставлена, и после нескольких часов томительного ожидания с рассветом всех распустили по домам.

Бой 16 сентября

Так тянулись шестнадцать невыразимо томительных дней. А с раннего утра 17 сентября на западной окраине города Кобрина завязался бой. Неизвестно, каким образом здесь оказался именно тот 83 пехотный полк, который до войны бессменно стоял в городе. Действия пехоты подкрепляли несколько легких полевых пушек. Немецкая пехота располагала аналогичной артиллерией, так что силы были относительно равны. В течение всего дня бой происходил на полях незастроенной тогда южной окраины города, центром которой являлась усадьба имения Губерния (ныне парк им. Суворова). Обе стороны по несколько раз наступали и отступали между каналом Бона и ул. Свердлова. Часто доходило до рукопашных схваток.

После очередного захвата Губернии гитлеровцы расстреляли владельца имения Зелинского, который был извлечен из подвала, а дом его сожгли. Польские солдаты понесли большие потери: у них отсутствовал шанцевый инструмент и шлемы, большинство убитых были поражены в голову. По непроверенным слухам, число убитых достигало несколько сот человек. Своих убитых гитлеровцы забрали. Поле боя осталось за немцами, так как у поляков иссякли боеприпасы и полк стал отходить на восток. В подавленном настроении, с мрачным предчувствием надвинувшейся вплотную беды засыпали горожане в ту тревожную ночь. С ужасом думалось о начинающейся фашистской оккупации.

Новая страница истории

Тем сильнее оказалось радостное потрясение на утро следующего дня. По городу молниеносно разнеслась ошеломляющая весть: мы не брошены на произвол судьбы: с востока части Красной Армии несут населению Кресов всходних освобождение. Поведение немцев, казалось, подтверждало эти слухи. Окопавшись по западному берегу канала Боны, они в дальнейшем вели себя безучастно, совершенно не вмешиваясь в дела горожан, хотя и появляясь на городских улицах в одиночку и группами.

Наступил период полного безвластия. Представители всех ступеней польской администрации либо бежали, либо притаились в выжидании. Для предотвращения возможных грабежей и насилия группа бывших подпольщиков КПЗБ приступила к созданию отрядов рабочей самообороны. К их инициативе вскоре подключились прибывшие в Кобрин многочисленные вчерашние узники недалекого концлагеря Картуз-Береза. По их рассказам, во время одного из налетов немецкой авиации, которая постоянно наблюдала за «сохранностью» заключенных, охранники лагеря укрылись в убежище. Используя представившуюся возможность, заключенные разбежались. Для вооружения самооборонцев было использовано оружие перепуганных полицейских и тюремных надзирателей, которые без сопротивления позволили себя разоружить. Так в многовековой истории Кобрина открывалась новая страница.

А. Мартынов

• Годы надежды, годы борьбы
• Дакументы сведчаць (Запiска начальнiка Святкоўскага)
• Дакументы сведчаць (храналогiя падзей ў 1919-1938 гг.)
• Дакументы сведчаць (аб утварэннi сельсаветаў)
• Да новага жыцця
• Ён валодаў паэтычным дарам
• З гісторыі аховы здароўя на Кобрыншчыне
• Кобрин во времена Польши
• Кобрин в 1920 году
• Кобрын у апісанні Міхаіла Марчака
• Навасёлкаўскае ўзброенае выступленне сялян 1933 г.
• Судьбоносный 1939
• Сацыяльна-эканамічнае становішча Кобрыншчыны ў 1939—1940 гг.
• Той незабыўны верасень ...
• У гады грамадзянскай вайны і ваеннай інтэрвенцыі
• Удзельнікі Кастрычніцкай рэвалюцыі і грамадзянскай вайны
• У складе Польшчы
• Узнагароджаныя медалём «За ўдзел у абарончай вайне 1939 года»
• Удзельнікі рэвалюцыйных выступленняў на Кобрыншчыне (1921—1939)
• Вернуться назад