Статьи о Кобрине: В составе Российской империи

В начале нынешнего столетия Кобрин столетия Кобрин был одним из восьми уездных городов Гродненской губернии, административным центром обширного уезда, простиравшегося от Жабинки на западе до Иванова на востоке. На площади в 4620 кв. верст располагались 957 населенных пунктов. В уезде вместе с городом проживало 185 тысяч человек, из них 170 тысяч крестьян, владевших 185 тысячами десятин земли. В то же время на долю 900 дворян-помещиков — в подавляющем большинстве поляков — приходилось 238 тысяч самых лучших сельхозугодий.

Безземелье, забитость, убогое полуголодное существование, полнейшая бесперспективность вынуждали более предприимчивых молодых крестьян в поисках лучшей доли покидать родные места, выезжать на чужбину. Так, лишь за один 1906 г. с Кобринщины эмигрировали в США 1498 человек. Облегчалось это тем, что тогда отсутствовала необходимость в каких бы то ни было визах. Столь значительная эмиграция из одного уезда весьма показательна, если учесть, что со всей губернии выехало в том году 3995 душ. Видимо, этот процесс в немалой степени коснулся и города, в котором за одно десятилетие отмечалась значительная убыль населения: если по данным первой Всероссийской переписи населения (ее материалами мы будем пользоваться в дальнейшем) в 1897 г. в Кобрине проживало 10365 человек, то в 1907 г. количество горожан сократилось до 8754.

Общая площадь входивших в городскую черту земель достигала 8 кв. верст. Часть ее была занята домовладениями, остальное составляли земельные угодья, принадлежавшие как городу, так и двум сотням семейств мещан-земледельцев. Всего в городе насчитывалось 850 домов, в том числе несколько десятков кирпичных, выстроенных преимущественно в центральной части. Подавляющее большинство населения обитало в односемейных деревянных домах. На окраинных улицах, заселенных главным образом коренными мещанами, носителями нескольких десятков фамилий, домишки были приземистыми, тесными, выстроенными по однообразному образцу, с низкими потолками и маленькими окнами. Как человеческое жилье, так и разнообразные хозяйственные постройки на периферии в большинстве случаев крылись соломой, реже гонтом. Непременной принадлежностью городского пейзажа служил десяток ветряных мельниц, привольно машущих крыльями вдали от человеческого жилья.

И все же в сопоставлении с другими уездными захолустьями того времени Кобрин кое в чем значительно выигрывал. Прежде всего, в этом играло роль выгодное географическое положение города. С 1846г. открылось сквозное движение по пересекавшему центр города Московско-Варшавскому шоссе, связывавшему напрямую центр России с Западом. Это важное шоссе с его ответвлением — Пинским трактом — являлось оживленной транспортной магистралью, вдоль которой на определенных интервалах разместилась шеренга благоустроенных почтовых станций. Здание одной из бывших станций в конце Советской улицы до начала 70-х годов занимала райбольница.

В последней четверти XIX столетия было построено Влодавское (Ковельское) шоссе. В начале 70-х г.г. по северной окраине Кобринщины пролегла Московско-Варшавская железная дорога с ближайшей от города станцией Тевли. А еще спустя десятилетие, когда закончилось сооружение первой очереди Либаво-Роменской железной дороги, Кобрин был непосредственно подключен к общероссийской железнодорожной сети. В навигационный период по Мухавцу на запад мимо города перегонялись длинные вереницы плотов. И, наконец, немаловажное влияние на создание повышенного тонуса городской жизни имело то обстоятельство, что в Кобрине постоянно находились два пехотных полка — Таманский и Пятигорский, для которых казармы кроме военного городка были построены на Брестской, Суворовской, Вокзальной улицах.

В ту пору Кобрин считался довольно значительным торговым и ремесленным центром, в сферу влияния которого входила обширная территория, простиравшаяся далеко за пределы собственного уезда. В городе и уезде проводилось 25 годовых ярмарок, вносивших немало оживления и деловой суеты в сонное существование населения. Вообще, занятие торговлей обеспечивало средствами к существованию весьма значительную часть горожан. Правда, среди местных торгашей не было ни одного богатого купца первой гильдии, да и второй числилось всего пять. Зато количество выкупленных свидетельств было достаточно впечатляющим: второго разряда — 120, третьего — 525.

Цитаделью торгового мира издавна служили одноэтажные торговые ряды в центральной части Базарной площади. Они неоднократно сгорали дотла и быстро восстанавливались. Характерной чертой застройки в центре было обилие черепичных крыш, что бросилось в глаза наблюдательному Константину Паустовскому, который в звании военного санитара побывал в Кобрине летом 1915 г. Первые этажи обрамлявших площадь двухэтажек наряду с магазинами были заняты под парикмахерские, фотографии, сапожные и портняжные мастерские.

Думается, читателю будет небезынтересно взглянуть на некоторые стороны тогдашней жизни кобринцев сквозь призму цифр упомянутой ранее Всероссийской переписи 1897 г.

Итак, в конце 19 в. среди горожан имелось менее половины грамотеев — 4355 душ, тогда как 6560 человек были полностью неграмотными. В университетах обучалось 22 студента, а в гимназиях и реальных училищах — 129. Причем получение среднего образования было доступно детям только состоятельных семейств, ибо в Кобрине не было ни одной средней школы. Молодежи, жаждущей получить аттестат зрелости, приходилось отправляться на 8 лет в Брест, Пинск и другие города. На месте же просвещение подрастающего поколения было возложено на трехклассное городское училище, для поступления в которое требовалось предварительное окончание начального училища. Штат городского училища состоял из шести преподавателей, первое место среди которых занимали православные священники и католический ксендз. Свидетельство об окончании городского училища давало право на получение первого чина на государственной службе. Кроме того, в городе имелись два начальных, так называемых приходских училища — мужское и женское. Причем в последнем три преподавательские единицы распределились таким образом: единственная учительница, законоучитель (священник) и учитель пения. В уезде общее количество школ разных ведомств составляло 105 с 4213 учениками. Культуру в городе распространяла одна платная общественная библиотека и два книжных магазина.

Само собой, власть предержащими не были обойдены иные формы духовных потребностей широких народных масс, для удовлетворения которых в городе имелись три православные церкви (в уезде более 60), католический костел, еврейская синагога и десятки еврейских молитвенных домов в Кобрине, Антополе, Дивине, Городце, Дрогичине, Иванове, Жабинке.

Теперь перейдем к беглому ознакомлению с занятиями горожан. Бюрократического аппарата, т.е. служащих в администрации, суде и полиции, было немного — всего 85 человек. Средствами к существованию нетрудовой прослойки населения, состоявшей из 209 семейств, являлись не уточненные подробнее «доходы и недвижимое имущество». А вот неквалифицированных, так называемых «подсобных», рабочих по терминологии переписи насчитывалось 439 человек, из них 283 женской прислуги, т.е. домработниц. В строительстве, деревообрабатывающих и ремонтных работах было занято 655 человек. На 24 микроскопических «фабриках и заводах» трудилось 125 рабочих. Представители 141 семейства обрабатывали лен и всевозможную иную продукцию сельского хозяйства. Извозным промыслом кормился 141 кобринец. Железнодорожников насчитывалось до 40 человек, тогда как почтовых чиновников, не считая почтальонов, было всего 16. Две типографии обслуживали 15 работников. В трактирном и гостиничном деле значилось 42 человека. Почему-то перепись выделила в особую категорию государственную монополию, так называемую питейную торговлю, в которой подвизалось 34 «сидельца». Дотошная статистика не обошла вниманием и содержавшихся в местной тюрьме 75 арестантов, попутно не забыла о 8 проститутках.

Что касается медицинского обслуживания населения, то его было крайне не достаточно, притом сосредотачивалось оно исключительно в городе, в котором практиковали 8 врачей, 2 ветеринара, 2 дантиста и 1 акушерка, а в ряде местечек имелись фельдшерские пункты.

И еще один курьез: по уезду статистика насчитала 445 «заводов» с 443 рабочими. Оказывается, за внушительным словом «завод» скрывался простой ветряк… Если в центре проживали преимущественно юркие, оборотистые торгаши да ремесленники, то периферийные улицы — Гончарная (Пролетарская), Никольская (Коммунистическая), Садовая (Октябрьская), Заводская (Красноармейская), Подречье (Набережная) — почти сплошь были заселены флегматичными мещанами-земледельцами. Их жизнь протекала неторопливо, по издревле установленным канонам. Определяющими вехами для очередных полевых работ служили не столько календарные даты, сколько усердно соблюдаемые церковные праздники. Так, от Юрия до Михайла положено было рано утром и поздно вечером по всему городу прогуливаться стадам коров, которых держали поголовно все прослойки горожан. У земледельцев наряду с лошадьми тягловой силой нередко служили волы. Если весной улицы были обильно усеяны следами вывозимого на поля навоза, то летом и осенью в обратном направлении поступало сено, зерновые, картофель. Обрабатываемая по старинке, земля едва вознаграждала тяжелый труд убогими урожаями. Преобладало малоземелье — от 0,5 до 5-7 десятин на хозяйство. Молотьба, которая велась вручную, деревянными цепами, нередко затягивалась до весны, придерживаясь столь распространенного среди мещан правила — «успеется». Вплоть до Первой мировой войны в мещанских домишках не редкостью были самопрялки и ткацкие станы. В быту все еще использовалось домотканое полотно, употребляемое для пошива белья. Ну и, само собой разумеется, каждая семья питалась собственной выпечки хлебом, который заготовлялся на неделю и больше.

Словом, суровый, примитивный быт этой категории горожан немногим разнился от сельского, хотя зачастую можно было слышать горделиво-наивное самовосхваление: «Мы всячески мещаны». Более разносторонние «мещанчуки», закончив уездное, а впоследствии городское училище, порывали с вековым укладом жизни, пополняя ряды конторщиков и телеграфистов на почте и железной дороге. Многие этим не довольствовались, а искали счастья в соседнем «Царстве Польском», где при зачислении на государственную службу царские власти избегали местных жителей, и поэтому нашим «грамотеям» не составляло труда устроиться на выгодные должности, делая впоследствии карьеру на избранном поприще.

На переломе веков в памяти кобринцев особенно запечатлелась сенсационная новинка: по инициативе тогдашнего исправника Г. Лукина был засыпан южный рукав речки Кобринки, который ответвлялся от основного русла на Замковой площади. Таким образом, исчез полностью остров в дельте Кобринки, на котором, по преданию, в глубокой древности возникло первое поселение, давшее начало Кобрину. В этой связи был за ненужностью уничтожен и деревянный мостик по Бобруйской улице, где ныне Дом пионеров. На засыпанном участке вдоль кирпичной соборной ограды был высажен молодой сквер, вскоре ставший излюбленным местом отдыха горожан. Ведь в то время этот сквер, наряду с озелененными церковными погостами, стал одним из немногих зеленых оазисов в центре города, полностью лишенном деревьев. Теперь это может показаться неправдоподобным, однако тогда при мещанских домах редко можно было увидеть фруктовые деревья.
Заметным событием в тогдашней жизни города было закрытие монопольного склада в конце Брестской (Советской) улицы, дома которого были переданы под школьный городок. В одном из них теперь помещается СШ №1. Этот комплекс первоначально предназначался для хранения и очистки спирта-сырца, который государство закупало у помещиков, производящих его на своих спиртзаводиках. С этой целью под этими домами имелись подвалы.

Заслуживает особого упоминания и тот факт, что в самом конце XIX и начале XX века при городском голове Н. О. Яроцевиче производилось интенсивное замащивание улиц булыжником, притом не только в центре, но и на окраинных улицах. Появились также первые тротуары из бетонных плит. Замащиванию города благоприятствовало то обстоятельство, что местные поля были щедро усеяны обломками некогда дотянувшегося сюда Скандинавского ледника. В этом отношении Кобрин выгодно отличался от соседних городов, даже ближайшего Бреста, и по благоустройству занимал второе место в губернии после Гродно.

На одной из открыток начала века с видами Кобрина, которых было выпущено владельцами местных книжных магазинов несколько серий, запечатлена сенсационная техническая новинка. Напротив аптеки Шидловского (теперь №17) для освещения площади появился уличный фонарь с газокалильной горелкой, который для зажигания опускался при помощи рычага. Таких фонарей было приобретено несколько. Обычным же уличным освещением служили низкорослые, подслеповатые керосиновые фонари, которые в начале сумерек зажигались дежурными пожарными, носившими с этой целью небольшие лестницы.

И в заключение следует упомянуть, что именно в рассматриваемый период производилась прокладка второго рельсового пути на связывающей Прибалтику с Украиной Либаво-Роменской железной дороге, пролегавшей через наш город. В связи с этим рядом с имевшимся железнодорожным мостом через Мухавец сооружался второй, который был взорван в Первую мировую войну и в дальнейшем не восстанавливался.

А.Мартынов
 

• 1905 год на Кобрыншчыне
• Арьергардные бои
• Беженская эпопея
• В уезде Западного края
• Воинские захоронения 1-й мировой
• Выступление сялян Гарадзецкай воласці
• Имя отверженное
• 3 гісторыі Кобрынскага вучылішча
• Кобрыншчына ў 1-ю сусветную вайну
• Кобрынскі павет
• Кобрынскі пяхотны полк
• Кобрин – первая победа
• Кобринский ключ
• Лёсам звязаны з Кобрыншчынай
• На переломе веков
• Отечественная война 1812 года
• Победы на флангах
• Пожар в Кобрине
• Першая перамога
• Свободе, революции навстречу
• Сражения у Кобрина и Городечно
• Сражение при городе Кобрине Гродненской губернии
• У складе ВКЛ i РП
• У складе Расiйскай Iмперыi
• Вернуться назад