Versão em português 中文版本 日本語版
Polish version La version française Versione italiana
Русская версия English version Deutsch Version

Коммерция и госторговля

В переживаемые дни, когда вся атмосфера общественной жизни насквозь пропитана загадочно-туманными для каждого вопросами грядущих рыночных отношений, мне припомнился поучительный разговор, случайным свидетелем которого я оказался. Было это в достопамятную осень 1939 года, когда между оседлыми «западниками» и пришлыми «восточниками» на каждом шагу возникали оживленные «выяснения отношений». А все сводилось к азартным сопоставлениям: как у вас и как у нас? Особенную настороженность у западников вызывали дотоле непривычные очереди у магазинов, возникшие буквально в первые же дни нового порядка. Это поражало тем более, что даже в период двухнедельной польско-немецкой войны, несмотря на делаемые встревоженными обывателями запасы, очередей все же не наблюдалось.

И вот в разгар одного из таких обсуждений из уст «восточника» прозвучало глубокомысленное разъяснение: «А вся разница в том, что у вас ПРОдавали, а у нас дают». Ударение делалось на ПРО.

И если вдуматься, в этой фразе в какой-то степени предельно точно подмечена коренная разница между двумя типами торговли. Тогда как первая всецело зиждется на широко избирательном оперировании товарами с добровольно установленными ценами, – возможности госторговли низводятся к распределительным функциям среди потребителей житейских благ, полученных по жесткой разнарядке, сводящейся, грубо выражаясь, к примитивному «лопай, что дают». Притом зачастую по невообразимо нелепым «замороженным» на десятилетия ценам (к примеру, хотя бы стоимость коробки спичек, унаследованная с довоенного времени).

Нигде в мало-мальски нормальной торговле не встречается такого феномена, как припрятывание даже сверхдефицитного товара, тем более не отпускают его по блату из-под прилавка, а то и со служебного входа, что впилось в плоть и кровь нашей скособоченной торговле.

Не говоря уже о столь фантастическом явлении, что товар может запросто «даваться», а тем более «выбрасываться», а не продаваться, т.е. прозаически обмениваться на госдензнаки. В то же время при коммерческих отношениях рядовой покупатель не чувствует себя столь бесправным и униженным перед хамоватым высокомерием монопольного торгаша, который может запросто произвольно определить, сколько того или иного товара отпускать в одни руки.

В беглых по необходимости заметках попытаемся рассмотреть торговые нравы бытовавшие в Кобрине до 1939 года, каковые впрочем и поныне достаточно характерны для мировых рыночных отношений.

Мне доводилось наблюдать возникновение с нуля миниатюрного коммерческого предприятия, так называемой бакалейной лавочки.

А произошло это так. Население одной из городских окраинных улиц, называемых «мещанскими», поскольку преобладающая часть жителей состояла из потомственных мещан-хлеборобов, десятилетиями снабжал товарами первой необходимости – от керосина до селедки – лавочник-монополист Гершон.

И вот в тридцатых годах некая предприимчивая тетя Луся бросает Гершону вызов в виде подобного профиля лавочки, открываемой на другом конце той же улицы. Затея была достаточно рискованной, поскольку Гершон располагал устойчивой клиентурой. Каждого покупателя он знал в лицо, обладал исчерпывающими сведениями о его кредитоспособности, на основании чего отпускал товар в определенном лимите в долг, на «книжку», в которую заносилась задолженность. Примечательно, что если дело доходило до суда, эти записи служили полноценными юридическими доказательствами даже при отсутствии расписки должника, которому верилось на слово.

В свою очередь Луся делала ставку на привлечение личных знакомых, ближайших соседей, которых не особенно устраивали полукилометровые прогулки за каждой мелочишкой.

Под новую лавочку отводилась небольшая угловая комната с выходом на крыльцо, расположенная в собственном деревянном домике. После улаживания всех формальностей с санитарной службой был приобретен торговый патент определенной категории, устанавливающий определенную сумму годового оборота, с которого взимался подоходный налог. Оставалось обзавестись прилавком и стеллажами – и торговля мало-помалу стала налаживаться. Товары приобретались о оптовиков с небольшой скидкой. За определенный процент товары отпускались в кредит. Кроме того, при желании торговать изделиями государственной монополии – сахаром, спичками и табачно-водочными изделиями – торговля проверялась акцизным инспектором.

Новоявленная «куппова» не была обделена деловой хваткой, поэтому реакция с ее стороны на малейшие претензии покупателей оказывалась моментальной. Когда поначалу приходилось отказывать клиенту в каком-то товаре, немедленно запрос учитывался и упущение устранялось. И уж, разумеется, такой делец ни за что не допусти порчи товара, который в госторговле под законным предлогом подлежал бы списанию.

А какая торговля способна столь оперативно менять стоимость одного и того же продукта, скажем булочки, в зависимости от срока. Такое было не редкость у частника в дореволюционную пору, когда горячая булочка шла за 3 копейки, остывшая за 2 копейки, а вчерашняя – за 1 копейку.

Из двенадцати тысяч довоенных кобринцев не менее пятисот семейств кормилось всевозможной коммерческой деятельностью. Столько же торгашей было рассеяно по уезду. Имелись оптовые склады и специализированные магазины, но больше всего преобладали лавченки и ларьки «универсального» пошиба, равно как скупочные пункты сельхозпродукции. К этой братии следует прибавить множество ремесленников – пекарей, сапожников, портных, шорников, жестянщиков и др., – которые наряду с индивидуальными заказами занимались изготовлением и продажей собственных изделий. Нетрудно себе представить, насколько жестока была конкуренция в отдельных отраслях. А когда незадачливый торговец залезал в неоплатный долг, наступало неотвратимое возмездие в виде банкротства.

Надо было видеть, с каким заискивающим видом купец приветствовал любого покупателя, зазывал проходящего прохожего «зайти посмотреть», соблазнял льготными условиями. Когда же привередливый клиент, перед которым на прилавок угодливо выбрасывали десяток свертков мануфактуры, все же уйдет с пустыми руками, многоопытный негоциант даже виду не покажет в своем естественном раздражении. Как тут не вспомнить меткого замечания А. Сахарова: «В капиталистическом мире продавец гоняется за покупателем, а это заставляет обоих работать лучше, а при социализме покупатель гоняется за продавцом и о работе думать некогда».

Если более солидные купцы называли цены, не подлежащие дальнейшему снижению, то у остальной торгующей братии купля-продажа сопровождалась ритуальным «торгом до упаду». Тогда как одна сторона постепенно снижает запрошенную плату, другая добавляет и так до достижения приемлемого компромисса.

Повсеместно дважды в год нереализованные сезонные товары поступали в продажу со значительной уценкой. Общеизвестно, что на Западе один и тот же товар на периферии можно купить по значительно заниженной цене в сравнении с центром. Тут играет роль престижность магазина, повышенная стоимость представительных накладных расходов.

Для удовлетворения более изысканных пожеланий состоятельной клиентуры у нас имелись так называемые «факторы» – комиссионеры. По спецзаказу они поставляли в самые глухие уголки отсутствующие в повседневной продаже более редкостные товары и прочее, новейшие заграничные лекарства. При заказе взимался определенный задаток, который не возвращался в случае отказа принять товар. Собрав определенный набор заказов, фактор дважды в неделю совершал вояж в Варшаву, а нередко и в Вену. Причем условия предъявлялись вполне приемлемые. Ведь основным законом процветающей торговли являлась максимально быстрая оборачиваемость основных средств, по принципу «курочка по зернышку клюет и сыта бывает».

Можно было только изумляться долготерпению коммерсантов, которое в ряде случаев проявлялось в отношении капризных покупателей.

Когда в тридцатых годах поступили в продажу первые радиоприемники иностранных марок, продавались они в долговременную рассрочку. А поскольку цены основательно «кусались», то доступны были немногим. По заказу заслуживающего доверия клиента аппарат доставлялся на квартиру, устанавливалась антенна, после чего покупателю делалась возможность «испытать» приемник в течение двух недель. Такого рода испытание прочности купеческих нервов – иначе не назовешь – могло повторяться два-три раза. Ну не сказка ли?

Если у нас лишь в виде редкого исключения покупатель обменивается с продавцом тощими любезностями, то в зарубежных магазинах словечки «пожалуйста», «благодарю» так и порхают между партнерами, не говоря уже об улыбчивости, которая обязательна со стороны продавца. В крупных японских магазинах у входа и выхода выстраиваются шеренги обольстительных девушек, которые встречают и провожают покупателей поклонами и благодарностями за посещение…

И в заключение, парочка характерных штришков, характеризующих рыночные отношения. Определенная категория торгашей специализировалась на том, что, выходя в торговые и праздничные дни далеко за город, перехватывали истомленных пеших селянок, несущих живность и прочие дары природы, умело заговаривали зубы, пока растерявшаяся деревенщина отдавала товар за полцены. Дальнейшая реализация позволяла кормиться целой семье.

С раннего утра по всему городу, невзирая на погодные условия, расходились торговки с двумя увесистыми корзинками подмышкой. Они доставляли постоянным клиентам с пылу горячие булки, баранки, рогалики и прочее «печиво», которое зачастую давалось в долг, по причине неграмотности обходились без записей. Зато память была вытренирована на редкость, осечки не давала.

Хотя наш грядущий вариант «регулируемых рыночных отношений» скорее всего может оказаться непредсказуемо своеобычным полурынком, далеким от общепринятых стереотипов, все же думается, что предлагаемые заметки могут оказаться полезными для размышлений и сопоставлений на заданную тему.

А.М. Мартынов

Навигация



Наши партнеры

Познай Кобрин